Характер: | Обычно Юджин представляется людям эдаким неземным, оторванным от реальности существом. Никогда нельзя понять, серьёзно он говорит или нет. Он способен говорить самую откровенную чушь с серьёзной миной. И вряд ли кто-то заподозрит, что эта порхающая бабочка на самом деле постоянно Вас анализирует. Коэн наблюдательный, особенно внимателен к деталям. В работе дотошен, обожает планирование, хотя и любит «полирнуть» сверху хорошей импровизацией. Но это относится только к работе – по жизни Юджин импровизирует постоянно, вызывая удивление отдельно взятых личностей своей спонтанностью. Тем не менее, он очень постоянен в своих привязанностях и увлечениях. Что не скажешь о его настроении и действиях.
Коэна, скорее, можно назвать оптимистом, нежели реалистом. Точнее, он по жизни так: «Надеемся на лучшее, ожидаем худшего». Правда, многие считают, что даже самое беспросветное будущее он встретит с серьёзным лицом и дурацкими шуточками.
Благодаря этому Юджин и привлекает, и отталкивает людей одновременно. Он быстро становится душой компании, но странности поведения и проскальзывающие злые шутки часто заставляют людей призадуматься о том, нужен ли им такой приятель. Тем не менее, устоять перед обаянием Юджина (а харизма у него, без сомнения, присутствует) практически невозможно, поэтому даже те, кому он становится неприятен своими выходками, продолжают с ним общаться. Увы, на огромном количестве таких знакомых-приятелей всё и заканчивается: у Юджина по жизни как-то не сложилось с друзьями. И это единственное, что его порой гложет – он чертовски одинок. Правда, большую часть времени он старается просто об этом не думать. Юджин вообще не умеет долго забивать свою голову какими-то печалями. Он считает, что пойти и хорошо покутить – самый лучший способ выгнать дурные мысли.
Юджин обожает внимание, поэтому из любого своего действия устраивает шоу, даже тогда, когда это не надо. Не будучи привязан ни к кому конкретно, получает свою положительную энергию от толп. При больших скоплениях народу чувствует себя, как рыба в воде. В одиночестве начинает киснуть и тухнуть, совершенно не умеет расслабляться. Нет, конечно, почитать хорошую книгу перед сном – это святое, но в остальное время – увольте! Если идти в кино, то с кем-то, если обедать – то не в одиночестве.
Хотя Коэн не всегда был таким. Раньше он очень сильно ценил уединение, но в какой-то момент оно стало его пугать. Поэтому он, сначала пересиливая себя, стал всё больше и больше общаться с людьми, пока не стал зависим от хотя бы чьего-нибудь общества.
Юджин – прекрасный выдумщик, всегда готов наплести с три короба, притом совершенно не считает себя лжецом. Предпочитает слово «фантазёр». Тем не менее, врать, чтобы подставить другого человека, никогда не станет. Все выдумки Коэна сугубо безобидные, да и сам он вряд ли когда-либо желал кому-нибудь зла.
С личным фронтом у Юджина так же туго, как и со всеми остальными личными отношениями. Он совершенно не готов связать свою жизнь с каким-нибудь одним человеком. Несмотря на боязнь одиночества, заводить отношения для него ещё страшнее.
Кроме того, что Юджин представляет собой укомплектованный театр одного актёра, он ещё и является весьма благодарным слушателем и зрителем. Он очень любит разнообразные развлечения, музыку, вкусную еду и хорошенько поспать. Он потакает своим капризам, и не скрывает этого. Вообще Коэн очень прямолинеен и многое готов говорить людям в лоб, даже когда они не хотят этого слушать.
Коэн терпеть не может детей и совершенно не понимает, как люди могут умиляться при их виде. Да и вообще меньше всего Юджин любит то, что людей умиляет, как то фильмы с сюжетом а ля «сахарный сироп», фотографии котиков и прочее.
Хотя Коэн ценит комфорт и материальные блага, деньги никогда не были для него самоцелью. Он не видит смысла в накопительстве. Хватает на нормальную жизнь? И хорошо! Юджину никогда не хотелось завести, скажем, яхту.
Ему абсолютно безразлично, что о нём думают и говорят люди. Главное, что говорят, считает он, а уж позитивно или негативно о нём высказываются – это несущественно. Коэн мало считается с чужими мнениями, скорее, плюёт на них с высокой колокольни, иногда даже во вред себе. Совершенно не умея прислушиваться к умным советам, Юджин предпочитает сам набивать свои шишки и ссадины по жизни, чем быть предупреждённым. Его можно назвать безрассудным человеком. Терпеть не может, когда его стараются от чего-нибудь уберечь. Больше его бесит только то, когда его пытаются жалеть.
Злится Коэн достаточно редко – обычно он отмораживается и отшучивается, «достать» его практически нереально. Зато, если уж у Вас получилось взбесить Юджина… Он попросту взрывается: «красная пелена» падает на глаза и он не ведает, что творит. Тут уже к голосу разума взывать нет смысла. Он всё равно Вас не услышит. К счастью, чтобы разозлить Коэна, нужно очень сильно постараться. Так он по жизни – совсем не задира, в конфликты не лезет, обычно ему всё сходит с рук. Мимоходом оскорбив человека, он обычно сам же пудрит этому человеку мозги так, что тот совершенно забывает про оскорбление и уходит с впечатлением о том, какой же приятный молодой человек этот Юджин Коэн. |
Родители Юджина приехали в Нью-Йорк из Англии. Это была детская мечта Марши, матери Юджина, которая была женщиной неглупой, но излишне восторженной и увлечённой. Коэн-старший, Гай, безумно любил свою жену, и был готов на неё даже на такой шаг, как поиск работы в другой стране, лишь бы та только была счастлива. К тому же, у Марши в Нью-Йорке жила сестра, вышедшая замуж за американца лет десять назад, к которой они ездили несколько раз. За время этих приездов город совершенно очаровал Маршу.
Гай смог найти работу, и они переехали. Он работал врачом-нейрохирургом, она – проводила время в своё удовольствие. Спустя пять лет после переезда в Америку у Марши и Гая родился сын.
Юджин был тихим ребёнком, мало общавшимся с другими детьми. Его больше увлекали книги и фильмы. В детский сад Коэн никогда не ходил – в детстве им занималась мать. А в младшей школе мальчик сначала вызывал у других детей лёгкую жуть привычкой не ввязывать в игры, а только наблюдать. Внимательность Юджина на уроках радовала учителей и родителей, ведь мальчик приносил только хорошие отметки. Зато его неспособность подружиться с другими детьми вызвала обеспокоенность у школьного психолога. Юджину назначили несколько сеансов. После них ничего не изменилось, зато мальчик впервые заинтересовался психологией. Он начал читать книги, в то время не совсем ему понятные, но упорство позволяло ему продираться сквозь дебри текстов.
Поэтому после школы у Юджина не было вопросов насчет того, на какую специальность поступать – он твёрдо решил изучать психологию. Позднее он решил специализироваться на психотерапии.
Окончив обучение, Коэн завёл частную практику. Он начал принимать пациентов. Постепенно наработалась клиентура, Юджин стал зарабатывать неплохие деньги… И, что самое главное, его работа ему нравилась. Он продолжал постоянно обучаться, искать новые методы терапии, никогда не уставал самосовершенствоваться. Проницательность Юджина на сеансах часто вызывала у пациентов благоговение, ему не раз говорили: «Такое ощущение, что Вы – экстрасенс».
Пока однажды летом у него не начались панические атаки. Работа стала даваться с трудом. Юджин стал бояться оставаться один, переживая, что может потерять сознание в одиночестве. Тогда он стал искать общество других людей. Панические атаки продолжались месяца три, пока Юджин наконец-то сам не обратился к терапевту. После терапии атаки прошли, но что-то в Юджине поменялось.
В нём навсегда поселился страх, что паника вернётся, и желание видеть побольше людей никуда не делось. Он продолжал некоторое время работать психотерапевтом, но что-то было не то… Жизнь ради других людей вдруг стала казаться ему бессмысленной. Долгое время он ничего другого не делал, кроме того, что помогал другим, иногда даже спасал их. В какой-то момент захотелось пожить просто для себя, не задумываясь о последствиях. Тогда-то Юджин вдруг подумал, что из него получился бы неплохой… шарлатан.
Сначала это было скорее увлечение. К нему приходили люди, он «читал» их мысли, «разговаривал» с покойными родственниками, «вызывал» духов. Потом понял, что люди готовы за такое платить деньги, и притом неплохие. Что ж, кабинет психотерапевта пришлось поменять на кабинет мага.
Спустя несколько лет, когда навыки Юджина отточились, его стали время от времени приглашать на телевизионные передачи, где он с удовольствием участвовал в шоу. Его заметили, и Коэн стал появляться на телевидении регулярно. Он отлично справлялся с актёрской игрой, вносил свою лепту в сценарии и всегда готов был разыграть большое скопление народа. |
- Искренне уверен, дражайший братец, что такие дети и рождаться не должны, - улыбнулся Ивар, прослушав характеристику колвенийца. В кои-то веки младший фон Гесс был искренен: он всегда считал, что такие союзы ничего хорошего не приносят. Рождаются потом всякие полукровки да ивары, что от них хорошего? Ничего. И, если Ив считал, что ему самому не место на этой земле, то уж тем более он не мог смириться со спокойным существованием кого-то с ещё более позорным происхождением, чем он. Что ж, значит, стоило сделать эту жизнь чуть менее спокойной. – Да, я бастард, спасибо за очередное напоминание. Вдруг я когда-нибудь действительно забуду сей замечательный факт? Так вот, Айра, я не говорю, что тебе только мусор на игрушки годится. Я говорю, что тебе без разницы, что будет твоей игрушкой. Я покапризнее буду. Так почему бы и не полукровка?
Ивар поймал «посылающий» взгляд вон Фаррадо и насмешливо клацнул зубами.
- Смотри, Айра, твоя новая игрушка хочет убить твоего бедного калеку-брата, - «пожаловался» Ивар. – О времена, о нравы!
Маркиз заметил, что его брат будто отвлекся, продумывая дальнейший план. Ив с таким состоянием был знаком. Он сам частенько дразнил Айнхарда тормозом, потому что тот был куда более медлителен в своих реакциях, чем стремительный Ивар.
После последней реплики Айры Ивар расхохотался в голос. Некрасиво с его стороны, конечно, и Ива легко можно было бы ткнуть носом в тот факт, что он своей матери вообще никогда не знал, но его мало волновал этот факт.
- О, не обижай так ребёнка, - притворно ужаснулся Ивар. – Разве маменька тебя не учила, что девочек обижать нельзя? Хотя да, чего это я, уж твоя маменька ничему тебя научить не могла… Что ж, исполню её роль: как ты заметил, сынок оказался девочек, а с девочками надо… бережно, - слово «бережно» Ив сказал таким отвратительно-сладким голосом, что его самого бы стошнило, если бы он услышал его от кого-то другого. – О! А обрати внимание, какая у нашей девочки коса!
Ивар перекатился на бок, достал до вон Фаррадо, отброшенного в угол, тростью и ткнул его в рёбра, потом быстро подцепил косу и продемонстрировал её брату.
- Как у принцесс в сказках, никак не иначе, - хмыкнул Ив. – А как зовут тебя, принцесса? Надо же мне знать, как зовут нового лучшего друга моего дражайшего братца, так ведь?
В голосе Ивара сквозила неприкрытая издёвка. Причем как в выражении «лучший друг», так и в словах «дражайший братец». О, нет, Ив по-своему любил своего несносного старшего брата, но никогда не стал бы звать его так всерьёз. Просто у фон Гесса была привычка ко всему лепить клички, и к Айре он редко обращался по имени, заменяя его обращениями вроде «скотина», «красавчик» или, например, «мой медленный пан».
- Айра, твой сосед сейчас меня убьёт, и у тебя будет повод радостно сплясать на моей могиле, - равнодушно проговорил Ивар. В том, что у колвенийца возникло желание его убить, Ив не сомневался, учитывая своё поведение. Кстати, тут сильно мудрить не пришлось бы: физически расправиться с маркизом было бы довольно просто, потому что без пистолета под рукой он максимум мог засадить тростью в глаз (а он мог бы). Никакого другого отпора от Ива ждать нельзя было. Увы, от кулаков и колюще-режущих предметов редко спасает острый язык.
Впрочем, вон Фаррадо не был похож на человека, готового нанести серьёзные повреждения уже изувеченному человеку. Да и присутствие Айнхарда в комнате тоже изрядно успокаивало. Хотя… дело было даже не в этом, а в том, что Иву всегда было наплевать, что с его шкурой дальше случится. Он что-то не то ляпнет, а ему за это пуля в лоб прилетит?
Ну… бывает. Ив крайне философски относился к возможности, что его однажды ранят или убьют. Даже к своей хромой ноге он относился с юмором, а иногда и нагло использовал её, как предлог, скажем, отлынивать от работы, или как способ давления на совесть окружающих. А что? Нога обратно нормальной не станет, так пусть хоть службу хорошую сослужит.
Так что сейчас, валяясь на кровати человека, который явно становился всё более враждебно к нему настроен, Ивар совершенно беспечно не беспокоился по поводу того, что ему могут, собственно, и ответить – только не словом, а чем-то, например, тяжёлым. |
